9 октября 1802 года вблизи имения Каугерн собрались более трёх тысяч крестьян (для того времени довольно большое количество людей), которые были вооружены косами, топорами, дубинами, а у некоторых были охотничьи ружья. Тогда на территории имения находился земской судья барон Унгерн-Штернберг, который фактически оказался блокированным, не имея возможности покинуть территорию. Он вступил в диалог с возмутившимися крестьянами, сообщив им новость о скором прибытии в регион лифляндского генерал-губернатора, которому участники восстания смогут изложить свои претензии. Судья занимался демагогией с целью выиграть время, поскольку он знал, что ему на помощь отправлен более крупный вооружённый отряд для подавления крестьянских волнений. Крестьяне, обрадовавшись ложному сообщению Унгерн-Штернберга, согласились дождаться «прибытия» Сергея Фёдоровича Голицина, но отказались расходиться, пока тот не приедет.

10 октября 1802 года к Каугерну прибыло армейское подкрепление, в том числе и силы артиллерии. Немедленно солдаты получили приказ о взятии под стражу предводителей каугернского восстания, который был незамедлительно приведён в исполнение. Однако крестьяне, понявшие, что их надежды на справедливый суд пока не оправдываются, оказали сопротивление солдатам; тогда барон Унгерн-Штернберг приказал открыть огонь по толпе. От выстрелов погибли на месте четыре человека, семеро были тяжело ранены и также впоследствии скончались. Через некоторое время от ранений скончались ещё трое попавших под обстрел крестьян. Таким образом, в один день восстание крестьян было безжалостно подавлено. Фактически многие из них были отданы помещикам для осуществления «домашнего суда»; многие подверглись традиционным пыткам и наказанию розгами. Предводители восстания (Иохансон, Буш и некоторые другие) были приговорены к смертной казни, которая была заменена ссылкой в Сибирь после того, как губернская администрация узнала подоплёку крестьянских беспорядков, которые были вызваны искажением правительственного решения об отмене стационной подати в условиях широкомасштабного неурожая.

Тем не менее у Каугурского восстания были положительные последствия. В частности, волнения, получившие репутацию довольно скандального события в масштабах всей Российской Прибалтики и спровоцировавшие большой резонанс, привлекли внимание царского правительства к фактически бесправному положению крестьян в этих губерниях. Во многом возникали опасения (по существу, оказавшиеся беспочвенными), что масса латышских крестьян смогут оказать поддержку французской армии в случае военных действий между Россией и государством Наполеона, подняв масштабное восстание в приграничных областях. Можно считать, что в какой-то степени факт крестьянских волнений октября 1802 года повлиял на составление специального государственного «Положения о лифляндских крестьянах», которое было подписано российским императором Александром I в 1804 году. Частично это положение, ставшее полумерой, в котором крестьянство Прибалтийских губерний подверглось классификации исходя из статуса, облегчило участь определённой категории крестьян, оставив без изменений правовой статус остальных категорий. Тем не менее в итоге это положение разочаровало как остзейских помещиков, не желавших мириться с ограничением своей политической и экономической власти, так и многих крестьян, надеявшихся на существенное улучшение своего правового положения.