Люк закрыли на две минуты, затем снова открыли, рассказывает Виктория: «Солдат пониже ростом сверху вниз с автоматом в руке спросил: «Есть сигареты?» Муж ответил: «Нет, сам четыре дня не курил» — и тогда солдат выстрелил в нас. Пуля попала мужу в руку. Потом этот же солдат сказал второму »**** [прикончи] его», и тот сразу застрелил Лешу в голову. Он обмяк и начал падать прямо на дочь, зажал ее — и так умирал, прямо на ней. Я держала его за руку, пока не поняла что все, что он стал холодеть».

О том, что убийство произошло именно там, в насосной шахте, «Медузе» также рассказал житель Богдановки Анатолий: он сам вытаскивал тело — спустя три недели, 30 марта, уже после окончания оккупации. «Это был мой товарищ. Я привел украинских военных на опознание, они помогли поднять Алексея из шахты, — рассказывает Анатолий. — Тело все это время лежало там. У него выстрел в голову, все четко видно».

Сосед Виктории Валентин подтверждает эту историю. Дом и насосная шахта хорошо просматриваются из его окна. Валентин видел, как солдаты ходили по дому с фонариками, и слышал, что они кричали: «Курево, курево!» «Тут же у нас такая тишина была, все на стреме сидели. Сигарет военные не нашли. И вернулись к насосной — требовать их у хозяина, — вспоминает Валентин. — Открыли колодец. И сначала раз выстрелили, а потом добили». 

Виктория согласилась назвать «Медузе» имя убитого мужа: Алексей Алексеевич Руденко. Он не служил в армии, поскольку у него инвалидность из-за болезни позвоночника. В последние несколько лет Алексей занимался ремонтом, красил и чинил дома в Киеве. «Мы не хранили дома никакого оружия. Но муж ходил на зимнюю рыбалку — поэтому у него была камуфляжная куртка с черным мехом и такие же теплые брюки, — объясняет Виктория. — Курточку я свернула и просто положила в шкаф, а брюки висели на вешалке. После убийства, когда я поднялась в дом, я увидела, что брюки валяются на полу и вешалка сломана. Видимо, это все случилось из-за брюк».

«Было уже полтретьего ночи, когда мы вылезли из шахты, — говорит Виктория. — Пошла в дом, чтобы понять, где свекровь: она бродила по комнатам одна, плакала и ничего не могла понять. Тогда я стала переодевать ребенка в сухое, потому что она до трусиков была в крови папы, меня тоже всю пропитало».