Яков Саулович Агранов (наст. имя — Янкель Шмаевич Соренсон; 12 октября 1893 года, Чечерск, Могилёвская губерния, ныне Гомельская область —1 августа 1938 года, Расстрельный полигон «Коммунарка») — сотрудник ВЧК —ОГПУ — НКВД, комиссар государственной безопасности 1-го ранга (26 ноября 1935), один из главных организаторов массовых репрессий 1920-х — 1930-х годов.

Биография

Яков Саулович Агранов родился 12 октября 1893 года в местечке Чечерск Могилёвской губернии в семье еврея-лавочника. Закончил четыре классагородского училища.

В 1912 году Агранов вступил в ПСР, работал конторщиком в Гомеле на лесном складе Левина и одновременно вёл революционную деятельность.

В 1915 году вступил в РСДРП, в апреле 1915 года был арестован и сослан вЕнисейскую губернию. В 1917 году был назначен на должность секретаря Полесского обкома РСДРП, а в 1918 году — на должность секретаря Совета Народных Комиссаров РСФСР.

В мае 1919 года Агранов был направлен на работу в ЧК и был назначен на должность особоуполномоченного Особого отдела ВЧК, в 1921 году — на должность секретаря Малого Совнаркома и особоуполномоченного секретно-оперативного управления ВЧК. На этих должностях Агранов руководил расследованием обстоятельств Кронштадтского восстания, крестьянского восстания Антонова, дела «Петроградской боевой организации В. Н. Таганцева» и ряда других. Также по поручению В. И. Ленина и Ф. Э. Дзержинского Агранов составлял списки лиц, подлежащих высылке из РСФСР.

В 1922 году был назначен на должность начальника Особого бюро ОГПУ по административной высылке «антисоветских элементов», в 1923 году — на должность заместителя начальника, а в 1929 году — на должность начальника Секретного отдела ОГПУ СССР. «Курировал» творческую интеллигенцию, дружил со многими знаменитыми писателями, поэтами и артистами. Был близко знаком со Владимиром Маяковским, Леопольдом Авербахом и Борисом Пильняком.

В марте 1931 года был назначен на должность начальника Секретно-политического отдела ОГПУ СССР. Был членом Коллегии ОГПУ. В сентябре 1931 года был назначен на должность полпреда ОГПУ СССР по Московской области, а в феврале 1933 года — на должность заместителя председателя ОГПУ СССР В. Р. Менжинского.

В феврале 1934 года на XVII съезде ВКП(б) Агранов был избран членом Центральной ревизионной комиссии ВКП(б).

В июле 1934 года после создания НКВД СССР был назначен на должность первого заместителя наркома внутренних дел СССР Г. Ягоды. Фактически руководил работой всех оперативных отделов Главного управления государственной безопасности НКВД СССР.

В декабре 1934 года Агранов руководил следствием по делу об убийстве С. М. Кирова и был назначен временным начальником Управления НКВД Ленинградской области. Вместе с Г. Г. Ягодой и Н. И. Ежовым Агранов был одним из организаторов процесса над Г. Е. Зиновьевым и Л. Б. Каменевым. Агранов подготовил материалы для главных политических процессов 1930-х годов.[2]При этом, как замечает историк О. В. Хлевнюк, Агранов фактически вступил в заговор против наркома внутренних дел НКВД Ягоды с Ежовым, поскольку Ягода мягко саботировал линию Сталина на увязывание убийства Кирова с деятельностью бывших оппозиционеров. В 1936 году Агранов на совещании в НКВД сообщал:

Ежов вызвал меня к себе на дачу. Надо сказать, что это свидание носило конспиративный характер. Ежов передал указание Сталина на ошибки, допускаемые следствием по делу троцкистского центра, и поручил принять меры, чтобы вскрыть троцкистский центр, выявить явно невскрытую террористическую банду и личную роль Троцкого в этом деле. Ежов поставил вопрос таким образом, что либо он сам созовёт оперативное совещание, либо мне вмешаться в это дело. Указания Ежова были конкретны и дали правильную исходную нить к раскрытию дела.

С лета 1935 года жил в Кремле (Кавалерийский корпус, бывшая квартира А. С. Енукидзе), а также на даче в Зубалово, а с1937 года — в квартире на улице Мархлевского, дом 9.

В декабре 1936 года (фактически руководил с декабря 1935) Яков Саулович Агранов был назначен на должность начальника ГУГБ НКВД СССР. Принял активное участие в подготовке Второго московского процесса, следствии по делу М. Н. Рютина и других членов рютинской оппозиции.

15 апреля 1937 года Агранов был понижен в должности до заместителя наркома внутренних дел — начальника 4-го отдела ГУГБ НКВД СССР, а 17 мая 1937 года был смещён и с этих постов и назначен на должность начальника Управления НКВД Саратовской области. В июле 1937 года был исключён из партии, а 20 июля 1937 года арестован. Расстрелян 1 августа 1938 года по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР на Расстрельном полигоне «Коммунарка».

В 1955 году дочь Я. С. Агранова ходатайствовала о реабилитации отца. В октябре 1955 года Главной военной прокуратурой СССР было вынесено постановление об отказе в пересмотре дела Агранова и постановке вопроса о его реабилитации:

1. Агранов за принадлежность к антисоветской организации был осужден необоснованно.

2. Материалами дела и дополнительной проверкой полностью доказана вина Агранова в систематическом нарушении социалистической законности в период его работы в органах НКВД.

3. В связи с этим является нецелесообразным входить с заключением в Военную Коллегию Верховного Суда СССР на предмет прекращения дела в отношении Агранова, в части принадлежности его к антисоветской организации.

В 2001 году родственникам снова было вновь отказано в реабилитации Якова Агранова.

Яков Саулович Агранов был реабилитирован решением Главной военной прокуратуры от 22 января 2013 года, однако 27 августа 2013 года Верховный суд России отменил данное решение о реабилитации.

Его жена Валентина Александровна (до замужества Кухарева), арестованная одновременно с ним, 26 августа 1938 года была приговорена к расстрелу и расстреляна в этот же день. В 1957 году реабилитирована полностью.

Награды

• Два Ордена Красного Знамени (14.12.1927, 20.12.1932)
• Знак «Почетный работник ВЧК—ГПУ (V)»
• Знак «Почетный работник ВЧК—ГПУ (XV)» (20.12.1932)

Воспоминания современников

При Дзержинском состоял, а у Сталина дошёл до высших чекистских постов кровавейший следователь ВЧК Яков Агранов,.. не связанный с Россией выходец из царства Польского, ставший палачом русской интеллигенции. Он убил многих известных общественных деятелей и замечательных русских ученых: профессора Тихвинского, профессора Волкова, профессора Лазаревского, Н. Н. Щепкина, братьев Астровых, К. К. Черносвистова, Н. А. Огородникова и многих других. Профессора В. Н. Таганцева, не желавшего давать показания, он пытал, заключив его в пробковую камеру, и держал его там 45 дней, пока путем пытки и провокации не добился нужных показаний. Агранов уничтожил цвет русской науки и общественности, посылая людей на расстрел за такие вины, как «по убеждениям сторонник демократического строя» или «враг рабочих и крестьян» (с точки зрения Агранова-убийцы). Это же кровавое ничтожество является фактическим убийцей замечательного русского поэта Н. С. Гумилева….

— Писатель Роман Гуль

Яков Агранов, замечательный человек, твердый чекист. Раньше он работал в Секретариате у Ленина. Честный, спокойный, умный человек. Мне он очень нравился. Потом он был особоуполномоченным по следствию, занимался делом Промпартии. Это, действительно, был следователь! Он и голоса не повышал при разговорах, а не то чтобы применять пытки. Арестовали и его и тоже казнили.

— Хрущёв Н. С. Время. Люди. Власть. (Воспоминания). Книга I

О своих встречах со следователем Аграновым упоминала в своих воспоминаниях Галина Серебрякова[8].

****************************************

АГРАНОВ ЯКОВ (ЯНКЕЛЬ) САУЛОВИЧ (ШМАЕВИЧ, ШЕВЕЛЕВИЧ)

 

(1893, мест.Чечерск Рогачевского уезда Могилевской губ.— 01.08.1938). Родился в семье рабочего (отец рано умер). Еврей. Член ПСР 1912—1915. В КП с 1915. Член ЦРК ВКП(б) (17 съезд). Член ЦИК СССР (7 созыв).

Образование: 4-классное гор. училище, Чечерск 1907—1911.

В армии: 1914; освобожден от воинской службы по состоянию здоровья.

Член Гомельского комитета ПСР 1914—04.15; бухгалтер, конторщик склада лесной конторы Левина, Гомель 1914—04.15; арестован 25.04.15, Гомель, содержался в Гомельской тюрьме 04.15—05.15, выслан в Енисейскую губ. 05.15; секретарь Полесского обкома РСДРП(б) 1917; секретарь СНК РСФСР 02.18—1919.

В органах ВЧК—ОГПУ—НКВД: особоуполн. ОО ВЧК 05.19—1920; зам. нач. упр. ОО ВЧК 1920—1921; нач. 16 спец. отд-я ОО ВЧК 01.01.21—28.04.21; особоуполн. по важнейшим делам при нач. СОУ ВЧК—ГПУ 28.04.21—02.11.22; нач. Особого бюро по делам адм. высылки антисоветских элементов и интеллигенции при СОУ ГПУ 02.11.22—01.02.23; особоуполн. по важнейшим делам СОУ ГПУ—ОГПУ СССР 01.02.23—15.10.23; зам. нач. СО ОГПУ СССР 24.05.23—26.10.29; нач. СО ОГПУ СССР 26.10.29—14.03.31; пом. нач. СОУ ОГПУ СССР 24.05.30—14.03.31; нач. СПО ОГПУ СССР 14.03.31—01.09.31; член коллегии ОГПУ СССР 31.07.31—20.02.33; полпред ОГПУ по Московской обл. 01.09.31—20.02.33; нач. ОО МВО 22.10.31—11.06.32; зам. пред. ОГПУ СССР 20.02.33—10.07.34; 1зам. наркома внутр. дел СССР 10.07.34—15.04.37; врид нач. УНКВД Ленинградской обл. 03.12.34—10.12.34; нач. ГУГБ НКВД СССР 29.12.36—15.04.37; зам. наркома внутр. дел СССР 15.04.37—17.05.37; нач. 4 отд. ГУГБ НКВД СССР 15.04.37—17.05.37; нач. УНКВД Саратовской обл. 17.05.37—20.07.37.

Арестован 20.07.37; приговорен ВКВС СССР 01.08.38 к ВМН. Расстрелян.

Не реабилитирован.

Звание: комиссар ГБ 1 ранга 26.11.35.

Награды: орден Красного Знамени 14.12.27; орден Красного Знамени 20.12.32; знак «Почетный работник ВЧК—ГПУ (V)» № 56; знак «Почетный работник ВЧК—ГПУ (XV)» 20.12.32.

Примечание: Так указал в официальной автобиографии. Согласно справке охранного отделения на 1915, отец Агранова мещанин. Мать Агранова после смерти мужа имела бакалейную лавку.

Из книги: Н.В.Петров, К.В.Скоркин
"Кто руководил НКВД. 1934-1941"

###########

 

Два с половиной года назад я решил, что хотя бы иногда буду рассказывать в Клубе Дяди Зеневича о о своих незаурядных соотечественниках. Первым был рассказ о всемирно известном автомобильном дизайнере Жаке Саучике (Якове Савчуке). Он родился и первые годы своей жизни провёл в местечке Койданово (ныне город Дзержинск) под Минском. Вторым персонажем стал Алексей Ботян, легендарный «Майор Вихрь», спасший Краков от уничтожения нацистами. Третьим стал Яков Саулович Агранов. Комиссар государственной безопасности первого ранга, заместитель наркома внутренних дел, один из творцов Большого Террора. А ещё друг советской интеллигенции, завсегдатай литературных и музыкальных салонов и вообще очень образованный человек.

Почему именно он? Да так, случайно. Готовя материал о Николае Гумилёве, я натолкнулся на упоминание о фантастической трилогии Андрея Лазарчука сотоварищи «Гиперборейская чума». В ней Николай Степанович Гумилёв — адепт тайных учений, Великий Посвящённый, сражается со всякой нечистью. Начал читать. Затянуло. А Яков Агранов — один из персонажей сего увлекательнейшего повествования. Персонаж заинтересовал. Точнее, заинтересовал прототип этого персонажа. Решил найти о нём информацию и наткнулся на главу из книги историка Эдуарда Фёдоровича Макаревича «Восток-Запад. Звёзды политического сыска», посвящённую Якову Агранову. Её и воспроизвожу.

Яков Агранов — чекист, перешедший к интеллигентам

Правда для самого себя

В ночь с 20 на 21 августа 1938 года в одной из камер внутренней тюрьмы на Лубянке ожидал расстрела бывший заместитель наркома внутренних дел Яков Саулович Агранов. Бывший второй человек в безжалостной системе НКВД, бывший комиссар государственной безопасности первого ранга.

Раздавленный предсмертной сумятицей ума, он сидел на тюремной койке не шелохнувшись уже несколько часов. О чем они были, мысли его? Может, о жизни, что закончится на рассвете, о матери, о людях, с которыми столкнула судьба? О Ленине, с которым работал, о Сталине, которого знал и которому написал безответное письмо? Может, о жене Валентине, которая томилась в такой же камере и ждала свою пулю? О дочери Норе, которая оставалась сиротой? А может думал, как отнесутся потомки к его смерти? Ведь не лишен был тщеславия. И в тайниках оставил документы для будущих поколений.

***

Об этом думал или о другом — определенно сказать нельзя, свидетельств нет. Но одна мысль не могла миновать его разгоряченное сознание: если бы был на месте наркома Ежова, как поступил бы тогда в отношении себя арестованного? Себя, все признавшего и все подписавшего? Перед смертью не лгут. И, наверное, тогда он признался себе, что решил бы свою участь так же, как ее уже решили, — расстрелять. Признание, горькое до слез. Наверное, оно приходило в подобные минуты к тем большевикам, у которых преданность идее была замешана на крови, партийной дисциплине и страсти к политическим интригам.

Честнейшие — мы были подлецами,
Смелейшие — мы были ренегаты

В ночь перед расстрелом он не бился в истерике, и его стенания не взрывали предсмертный покой тюремной камеры. Утром, в пятом часу, его повели в расстрельную комнату. Он шел без ремня и без сапог, в бриджах и гимнастерке со следами споротых петлиц и шевронов комиссара государственной безопасности, шел сосредоточенно, даже как-то уверенно. И пулю принял молча, с открытыми глазами.

Яков Агранов находит убийц Кирова

Первого декабря 1934 года в Ленинграде был убит первый секретарь обкома, член Политбюро Центрального Комитета большевистской партии Сергей Киров. Акт судебно-медицинской экспертизы гласил:

«…в 16 часов 37 минут после раздавшихся двух выстрелов Киров был обнаружен лежащим лицом вниз в коридоре третьего этажа Смольного… Изо рта и носа сгустками текла кровь, частично она была на полу… Через 7-8 минут Кирова перенесли в его кабинет. При переносе тела появилась доктор санчасти Смольного Гальперин. Она констатировала цианоз лица, отсутствие пульса, дыхания, широкие, не реагирующие на свет зрачки. Кирову пытались делать искусственное дыхание, приложили к ногам горячие бутылки. При осмотре была обнаружена рана в затылочной части. Прибыли врачи-профессора. Но помочь пострадавшему они уже ничем не могли. Смерть наступила мгновенно от повреждения жизненно важных центров нервной системы».

В последнее десятилетие в борьбе версий и выводов, исходящих от разных следственных бригад и комиссий, восторжествовало заключение комиссии Политбюро ЦК КПСС, датированное 1987 годом: Кирова убил Леонид Николаев. Это был акт отчаяния доведенного до крайности человека, истеричного по натуре, с признаками шизофрении. После выстрела в Кирова он стрелял в себя, неудачно. Его тотчас схватили, жалкого рыдающего субъекта.

Но Сталин сказал: «Ищите убийцу среди зиновьевцев». Заместитель наркома внутренних дел, руководитель Главного управления государственной безопасности НКВД Яков Саулович Агранов, который приехал в Ленинград с бригадой чекистов расследовать убийство, понял, что сталинские слова — это приказ. До этого он уже прочитал протокол допроса Мильды Драуле, жены Николаева, эффектной женщины, к которой питал далеко не платонические чувства Киров. В тот роковой день она спешила увидеться с ним. Николаев догадывался, а может, и знал об иной, тайной жизни своей жены. И он решился на отчаянный шаг. Но эта версия не «работала» на сталинское указание. Ведь нужно было доказать, что произошло политическое убийство.

Во время обыска на квартире Николаева был изъят его дневник. В нем-то и нашел Агранов ключевую для себя запись. «Я помню, — писал Николаев, — как мы с Иваном Котолыновым ездили по хозяйственным организациям для сбора средств на комсомольскую работу. В райкоме были на подбор крепкие ребята Котолынов, Антонов, на периферии — Шатский…»

***

Стоп! Вот они, ключевые узлы следствия, ложившиеся в схему Сталина. Осталось насытить ее следственным материалом. Стремительно работал Агранов — чувствовалась школа определенного рода.

Он, и его правая рука, начальник секретно-политического отдела НКВД Молчанов, и еще один сотрудник, меняясь, беспрерывно допрашивали Николаева. Ему внушали: «Назовите соучастников. Кто такие Котолынов, Шатский?» Заставляли говорить. Потом, обессилевшего, затаскивали в камеру. Его «сокамерник»-чекист докладывал: «Николаев бормочет во сне, упоминает имена Котолынова, Шатского, твердит, что Шатский слаб, если арестуют — все расскажет».

На четвертый день после убийства Агранов сообщает Сталину: «Агентурным путем со слов Николаева Леонида выяснено, что его лучшими друзьями были троцкисты Котолынов Иван Иванович и Шатский Николай Николаевич… Эти враждебно настроены к товарищу Сталину… Котолынов известен наркомвнуделу как бывший активный троцкист-подпольщик…»

***

А сам Николаев признался: «На мое решение убить Кирова повлияли мои связи с троцкистами Шатским, Котолыновым, Бардиным и другими».

На пятый день после убийства пошли аресты — Котолынов, Шатский, Румянцев… Всего тринадцать человек, которые так или иначе общались с Николаевым. 29 декабря суд вынес решение: для всех — смерть. Через час после оглашения приговора вместе с Николаевым они были расстреляны. А в приговоре говорилось, что указанные лица входили в антисоветскую зиновьевскую группировку и организовали «подпольную террористическую контрреволюционную группу», возглавлял которую «ленинградский центр».

Из материалов следствия по Николаеву, Котолынову, Румянцеву и другим, уже расстрелянным, Агранов создает дело «Ленинградской контрреволюционной зиновьевской группы». В этом деле ключевые показания Румянцева: «В случае возникновения войны современному руководству ВКП(б) не справиться с теми задачами, которые встанут, и неизбежен приход к руководству страной Каменева и Зиновьева». Семьдесят семь человек, среди них известные деятели партии, обвинялись в причастности к убийству Кирова. В январе 1935 года особое совещание при НКВД под председательством Ягоды приговорило участников этой группы к разным срокам наказания, тогда еще небольшим: от двух до пяти лет.

Но Сталин был настойчив. По-прежнему давил на чекистов: «Ищите убийц среди зиновьевцев». Добился своего: образовалось дело так называемого «Московского контрреволюционного центра». Сценарий набрасывал Агранов.

Все участники бывшей оппозиции были арестованы. 16 декабря 1935 года арестовали Зиновьева и Каменева. Провели обыски. Изъяли личные архивы. Агранов заставил своих сотрудников изучать каждый документ, каждую страницу из изъятого. Никакой зацепки, никаких признаков антигосударственной деятельности подследственных, хотя им было предъявлено обвинение в организации «московского центра», который поддерживал связь с «ленинградским центром», «осуществлявшим» убийство Кирова. Вариант, подобный дневнику Николаева, не проходил.

И тогда Агранов делает ставку на признательные показания арестованных. Никого не били, только убеждали. И вот заговорил помощник начальника цеха с завода «Красная заря» Башкиров: «Вся борьба зиновьевской контрреволюционной организации была, по существу, направлена к смене руководства партии. В этом основная политическая направленность всех ее действий. Установка была — сменить руководство Сталина Зиновьевым и Каменевым». Потом не выдержал, стал давать «показания» Бакаев.

А дальше заработал изобретенный Аграновым метод сталкивания, о котором он заявил на оперативном совещании в НКВД 3 февраля 1935 года: «Наша тактика сокрушения врага заключалась в том, чтобы столкнуть лбами всех этих негодяев и их перессорить. А задача была трудная. Перессорить их необходимо было потому, что все эти предатели были тесно спаяны между собой десятилетней борьбой с нашей партией… В ходе следствия нам удалось добиться того, что Зиновьев, Каменев, Евдокимов, Сафаров, Горшенин и другие действительно столкнулись лбами».

В январе 1936 года прошел закрытый процесс в Ленинграде, где главными действующими лицами были Зиновьев и Каменев. Они вместе с десятком сподвижников отвечали за то, что «создали» некий «центр». Он идейно настраивал молодых ленинградских соратников на убийство Кирова. В приговоре военной коллегии Верховного суда это звучало так: «Судебное следствие не установило фактов, которые дали бы основание квалифицировать преступления членов «московского центра» в связи с убийством 1 декабря 1934 года тов. С. М. Кирова как подстрекательство к этому гнусному преступлению…» Но члены «московского центра» знали о «террористических настроениях ленинградской группы и сами разжигали эти настроения».

Хотя участники процесса получили от 5 до 10 лет лишения свободы, это было лишь началом расправы Сталина со своими политическими оппонентами. Через полтора года они снова окажутся на скамье подсудимых. И снова сценарий дела будет разрабатывать и «раскручивать» Агранов. В основе его будет уже троцкистско-зиновьевский центр со своими группами, целями, задачами, связями.

Откуда такой оперативный размах, изобретательность, масштабность? Откуда такая изощренная сыскная фантазия?

Полный текст читать здесь