Православный. Из дворян Тульской губ. Отец - генерал-майор Николай Иванович, мать - Надежда Николаевна, урожд. Лопухинова. Холост. (на 1909) Образование: Николаевское кавалерийское училище (1869, 1-й разряд, из эстандарт-юнкеров корнетом в Кавалергардский полк). Чины: вступил в службу (1.09.1867), эстандарт-юнкер, корнет гвардии (Выс. пр. и ст. 12.07.1869), поручик гвардии (ст. 18.04.1873), штабс-ротмистр гвардии (ст. 13.04.1875), ротмистр гвардии (ст. 26.03.1877), полковник гвардии (ст. 5.09.1881), генерал-майор "за отличие по службе" со ст. 12.06.1896 (1896), генерал-майор Свиты (11.01.1899), генерал-лейтенант (ст. 18.04.1910), генерал-адъютант (1910). Служба: обучался в Николаевском кавалерийском училище (1867-12.07.1869), вахмистр 1-го взвода училища, в Кавалергардском полку (1869-12.09.1891), командир лейб-эскадрона (28.03.1878-30.03.1882), заведующий хозяйством Кавалергардского полка (31.03.1882-27.05.1885), командир 4-го лейб-драгунского Псковского полка (12.09.1891-11.06.1896), командир 1-й бригады 15-й кавалерийской дивизии (11.06.-11.08.1896), командир Кавалергардского полка (11.08.1896-17.05.1900), вступил в должность (3.10.1896), сдал полк (5.07.1900), командир 2-й бригады 1-й гвардейской кавалерийской дивизии (17.05.1900-11.04.1902), командир 1-й бригады 1-й гвардейской кавалерийской дивизии (11.04.1902-28.12.1903), сопровождал шаха персидского (15.04.-3.05.1902), в Свите Его Величества (28.12.1903-07.1916) Награды: А3 (Выс. пр. 1880), С2 (Выс. пр. 1883), А2 (Выс. пр. 1885), В4 (Выс. пр. 1889), В3 (Выс. пр. 1893), С1 (Выс. пр. 1899), А1 (Выс. пр. 1904), В2 (Выс. пр. 1908), БО (Выс. пр. 1913). Иностранные награды: черногорский орден князя Даниила I-го 3-й ст. (1886), черногорский орден князя Даниила I-го 2-й ст. (1889), командорский крест французского ордена Почетного Легиона (1897), прусский орден Короны 2-го кл. со звездой (1898), большой офицерский крест румынского ордена Звезды (1899), командорский крест 1-го кл. датского ордена Данеброга (1899), персидский орден Льва и Солнца 1-й ст. с алмазами (1902), большой офицерский крест итальянского ордена св. Маврикия и Лазаря (1903) Прочие сведения: числился в списках Кавалергардского полка. Умер от рака. Фото: 1. Обер-офицер Кавалергардского полка Николаев А.Н. (до 1880) Источники: Сборник биографий кавалергардов, т. 4 Свита российских императоров, т. 2 Список генералам по старшинству, 1.09.1900 Список генералам по старшинству, 1.05.1901 Список генералам по старшинству, 1.05.1903 Список генералам по старшинству, 1.07.1908 Список генералам по старшинству, 1.07.1906 Список генералам по старшинству, 4.07.1907 Список генералам по старшинству, 1.07.1908 Список генералам по старшинству, 1.07.1909 Список генералам по старшинству, 1.07.1910 Список генералам по старшинству, 1.06.1911 Список генералам по старшинству, 1.07.1913 Список генералам по старшинству, 15.04.1914 Список генералам по старшинству, 10.07.1916 Мнения: "не обладая ни умом, ни средствами, темного происхождения, без всяких познаний, он не пользовался ничьей поддержкой и никто не знал ни одного из членов его семьи. Ходили смутные слухи об его отце, инженер-генерале, приобретшем некоторые средства бог весть какими путями. Дядя его был исправником в каком-то уезде Тульской губернии. Тогда еще Николаев был здоровым, красивым, с густой шевелюрой, слегка неповоротливым и грубым в обращении мальчиком, едва говорившим по-французски, но добрым товарищем, всегда готовым опорожнить в приятном обществе не одну бутылку вина или прокатиться ночью на тройке с цыганами...". "...Первой, обратившей на него внимание, была княгиня Барятинская. Николаев стал еженедельным посетителем их дома... Николаев особенно выделялся в таком обществе; смеялись над его скверным французским говором, над его необразованностью. Его некультурность послужила основой его успеха, что нередко случалось в нашей полной противоречий жизни. Он вступил в Яхт-клуб и начал играть. Играл он счастливо, и выигранные им там деньги послужили началом его состояния. Всегда хорошо настроенный, не отзываясь никогда ни о ком дурно — что было следствием расчета, а не благодушия,— он сблизился в Яхт-клубе с влиятельными лицами, собутыльником и увеселителем которых он сумел стать без особых усилий. Он умел принимать независимый и даже покровительственный вид по отношению к тем, кого он объедал и опивал. Зараженная модой на Николаева, великая княгиня Мария Павловна пригласила его к себе. Тогда было признаком хорошего тона иметь у себя Николаева за завтраком и обедом. Его видели во всех общественных местах; в балете — в первом ряду, на скачках — на барьере всегда с сигарой во рту, всегда навеселе, беспрерывно повторяющим одно и то же слово «шикарно». Единственная неудача постигла этого баловня судьбы, когда он однажды в день полкового праздника кавалергардов ожидал флигель-адъютантского аксельбанта, о котором хлопотала за него перед Александром II Мария Павловна, но император, видимо, не разделяя общих симпатий, назначил своим флигель-адъютантом не Николаева, а Михаила Пашкова. Николаев же удостоился этой чести значительно позднее, протанцевав котильон с царицей. Время шло, и после командования им в течение 18 месяцев драгунским полком в Ковно получил он наконец в командование Кавалергардский полк...». "...О жизни его можно сказать в нескольких слонах: завтраки, счастливая игра, обеды, ужины, завтраки, обеды, ужины, игра. Никакие события, ничьи страдания не могли нарушить его покой. Николаев был знаком исключительно с богатыми пли влиятельными лицами; лето он проводил в их дворцах, питался за их счет и таким образом жил па такую широкую ногу, как будто имел тысяч шести годового дохода. Этот всеобщий любимец никогда никому не поднес цветка, никого никогда не пригласил к обеду, никому не нанес визита и, получая приглашения, являлся туда, куда ему было интереснее и выгоднее являться. Даже смерть его пришла для него счастливо. Угрожаемый страшной болезнью — раком, он умер внезапно, без сомнения, сожалеемый всеми, очевидно, благодарными ему за поглощенные им у них завтраки и обеды. Похороны его отличались большой пышностью, и, если бы он мог говорить, он, вероятно бы, сказал: „Очень шикарно, очень шикарно" — слова, которые он так охотно повторял при жизни". гр. М.Э. Клейнмихель "...сын мелкого тульского дворянина, нажившего, как многие, хорошее состояние на откупных операциях после освобождения крестьян, этот красивый мальчик окончил с грехом пополам нетрудный курс Николаевского кавалерийского училища и благодаря своим деньгам был принят в Кавалергардский полк. Кроме красивой „парикмахерской" внешности он обладал очень важным свойством — умением молчать и этим скрывать не только свое полное невежество, но и бедность словарного запаса. Попав благодаря мундиру полка в чуждую ему великосветскую среду, он усвоил основные требования, предъявляемые этой средой: уметь кое-как объясняться на французском языке, хорошо одеваться и иметь приличные манеры. С удивительным искусством он стал подражать представителям самых высших аристократических семейств, как, например, своему старшему товарищу по эскадрону князю Барятинскому, близостью с которым особенно гордился. Потом надо было завести хороший роман с какой-нибудь великосветской замужней дамой; барышни Николаева не интересовали, так как трезвая расчетливость отвращала его от каких бы то ни было обязанностей, связанных с семейной жизнью. Ему повезло. И со своими расчесанными, надушенными усами он одержал такую победу, о которой даже и мечтать не мог,— он был внесен в список фаворитов самой великой княгини Марии Павловны, жены Владимира Александровича, брата Александра III. С этой минуты его карьера была навсегда обеспечена...". "...Командовал он полком так. Верный принципу — достигать результатов с наименьшей затратой собственных усилий, он предоставлял полную свободу действий двум своим помощникам, командирам эскадронов, и адъютанту. Зимой он выходил из своей квартиры прямо к завтраку в офицерскую артель, что позволяло ему услышать все текущие полковые новости. После завтрака он появлялся с большой гаванской сигарой в зубах в гостиной, куда адъютант полка Скоропадский приносил ему к подписи приказ и текущие бумаги. Отдохнув у себя на квартире, он на хорошей паре рысаков ехал на Морскую в Яхт-клуб, где садился за карточный стол или к зеркальному окну, из которого наблюдал за проходящими и проезжающими членами высшего петербургского общества. Здесь же он узнавал все великосветские и придворные сплетни. После обеда по четвергам — во французский Михайловский театр, по субботам — в цирк, по воскресеньям — в балет, а в остальные дни — к Шуваловым или Барятинским на партию винта. Исключения в этом порядке дня бывали только в субботу, когда „дяденька" вместо двенадцати выходил из своей квартиры на полковом дворе в десять часов утра и шел в большой манеж. Здесь для поднятия строевой дисциплины он пропускал полк в пешем строю по нескольку раз церемониальным маршем и в одиннадцать часов проводил общую офицерскую езду. С двенадцати порядок дня Николаева входил в обычную норму. Зато в лагере в короткий период полковых учений и кавалерийских сборов Николаев выводил полк в шесть часов утра, с тем чтобы и тут не утомлять ни себя, ни людей жарой,— все за это были ему благодарны. Выехав на военное поле,, дяденька" спокойно подавал сигнал трубачам и начинал, как он выражался, „сбивать полк". При первом же прохождении он благодарил полк за службу и вселял этим во всех нас уверенность и спокойствие при перестроениях даже на самых резвых аллюрах. Начальство его ценило, полк получал благодарности, а „дяденька" принимал это со скромностью, повторяя, что другого он и не ожидал от своего полка". гр. А.А. Игнатьев